Очередной сезон на биостационаре им. Виллема Баренца закончил орнитолог, доктор биологических наук, Сергей Павлович ХАРИТОНОВ. Ведя мониторинг этой территории ФГБУ «Заповедники Таймыра», подведомственной Большому Арктическому заповеднику, с 2000 года, Сергей Павлович сделал немало важных открытий и, что очень ценно, интересных для нас с вами – рядовых почитателей северной природы. Сразу после прилёта с бухты Медуза мы расспросили учёного о впечатлениях нового сезона:
– Сергей Павлович, в этом году в нашем регионе очень ранняя весна. На побережье Северного Ледовитого океана тоже?
– Да, тоже. В районе 15 мая она освободила от снега холмы. Но в начале июня (я прибыл на стационар 29 мая – самый ранний мой заезд) всё как будто возвратилось на круги своя, и примерно до 12 июня стояла обычная погода, и даже более – такая, как в самый холодный год.
– Но, тем не менее, старт преобразованиям в природе был дан?
– Да, многие птички, коли освободились холмы от снега, начали более раннее размножение, и растения тоже.
– Им заморозки не повредили?
– Не забывайте – это арктическая флора и фауна, она привычна к таким переменам погоды. Ранний по весне год проявился и в других моментах. Больше чем обычно стало залётов южных птиц в тот район. Ну, например, дутыши там давно уже живут. Правда, прошлый год был холодный – не зафиксировано ни одного. А в этом году снова полно. Несмотря на заморозки. Сапсаны вылупились сильно раньше.
– Они что-то знают определённо…
– Ещё интересный момент. В прошлом году были совы, но в это год – нелеминговый – сов было совсем мало. Мало и зимняков, они гнездились с малой плотностью. И вот тут на каждом шагу загадки. Кладки у зимняков почему-то были большие, в отличие от обычного – птиц меньше, а кладки больше. Как правило, 3-4 яйца, а нынче и 4-5 встречалось. В гнезде зимняков, которое я наблюдал, вылупилось 5 птенцов, через некоторое время их было 4, значит, 5-го уже «приговорили» (то есть просто съели из-за нехватки приносимых леммингов на всех). И последний раз я был – 3 птенца хорошо развивались, а 4-й – слабенький какой-то. Я думаю, что он тоже кандидат на «приговорение».
– Их что, убивают?
– Да, и съедают… Что мясу-то пропадать…
И я подошёл, как мне кажется, к решению ещё одной загадки в этом сезоне. У гуся-белолобика ежегодно стоит одна и та же задача: определить – есть песцы или их нет. От этого зависит способ гнездования. Я думал раньше, что они оценивают численность песца. Но оказалось, как всегда, всё сложнее и интереснее. Оказывается, они оценивают не только численность песца, а степень угрозы от него! Вот в этом году численность песцов маленькая, а степень опасности от них – большая.
– Как вы это поняли?
– Начну издалека. У многих птиц тундра как бы расчерчена воображаемыми линиями на ячейки. И они не будут гнездиться в любом месте, даже если это удобно. Раздумывал я долго над одной грядой: что же там никто не селится? Оказалось, эта гряда находится между ячейками! Птицы гнездятся всё время в одном и том же месте, причём, это не одни и те же птицы – разные. Ну не в одной и той же точке, разброс метров 100-300. Но в связи с этим я знаю, что вот тут можно искать сову и вот тут, т.е. – в определённых ячейках. Этого не происходит со всеми видами птиц, но в подавляющем большинстве – так.
Линная стая краснозобых казарок на реке Ефремова
– Может быть, ландшафт тот или иной – подходит или нет?
– Нет, не ландшафт. Внутри одной ячейки ландшафт сильно разнится. Вот длиннохвостый поморник один год гнездился на склоне с камнями в своей ячейке площадью примерно в 0,52 квадратных километра, другой год – на склоне без камней, а этот год вообще на противоположной стороне ручья в болоте на сфагнумной кочке.
У гусей-белолобиков тоже ячейки. Я поэтому знаю, где искать гнездо. Так вот. В этом году вижу: места заняты парами гусей. Скоро будут гнездиться. И раз – вдруг они улетели к концу июня, и всё.
Ответ дали две пары поморников. Они загнездились как раз на моей учётной площадке в 8 квадратных километров. Я ходил рядом с площадкой – ещё ручей было не перейти. Оба гнезда разорил песец. И я понял – сильная опасность от песца спугнула гусей! А почему поморники загнездились? Они видели, что ходит человек, и решили, что песец не посмеет подойти сюда. Но ошиблись.
– Надо же, какие сложные вычисления у птиц…
Есть теория, которая звучит по-английски как Theory of Mind, практикуемая у физиологов высшей нервной деятельности. Иначе можно назвать – теория другого ума: знает ли животное (в данном случае) о том, о чём думает другое животное. Это положение в экспериментах очень трудно поддается доказательствам. Но в природе мы это видим на каждом шагу. Например, гаги гнездятся вокруг домов, знают, что песец будет бояться подходить близко. И вот я пришёл к выводу, что эта Theory of Mind у тех же птиц развита настолько, что они прогнозируют угрозу!
– А каковы могут быть механизмы этих предсказаний?
– Ну, например, нужно знать сколько лемминга. Зимой-то он под снегом, в своих шаровидных гнёздах. Хорошо, в 2014-м году все норы были залиты и леммингам негде было прятаться. Они все были на поверхности, огрызались, пищали. А нынче – нор полно, прячься. Как птицы знают, что лемминга нет? Соображение такое. Известно, что у птиц в отличие от человека есть ещё четвертый вид колбочек в глазу и они видят ультрафиолет. Это значит, что мочевые точки лемминга видны как тёмные пятнышки. Получается, поглядев и на снег, и на тундру, по плотности этих тёмных пятнышек, птицы видят, сколько лемминга. Это пока только моё предположение, нужны ещё дополнительные полевые эксперименты.
Ну и тут не всё так просто. Как известно, лемминги могут падать в численности, а могут подниматься. В 2016 году я был удивлён: чёрные и краснозобые казарки загнездились в тундре вообще без всякой защиты. Как они знали, что песец их не возьмёт?! У меня тогда такое соображение появилось: дело в физиологии леммингов на подъёме и спуске. Она отличается. Это уже доказано. Известно, что если берёшь молодого лемминга на подъёме численности, он будет жить у тебя дома долго, пару лет. А если такого же, но на спаде, – он достигнет взрослого возраста и вскоре, через полгода умрёт. Физиология у них разная. Это значит, что птицы видят по мочевым точкам – вверх идёт численность или вниз!
Но это тоже пока мои теоретические разработки. Кстати, в тот год одно гнездо белолобого гуся вообще было недалеко от норы песца! 6 яиц! Так не сожрал. И объяснение есть: когда песец один без выводка, он что увидел, то и съел. А когда он с выводком, то яйца ему не нужны, он их не утащит. Он бежит домой, у него леммингов полный рот. Поэтому он на птиц внимания не обращает…
Белощекие казарки
– Очень любопытно… Какие ещё неожиданности были в этом раннем по весне сезоне?
– Есть одно очень важное наблюдение этого года. Но оно иного порядка. Начиная с 2000 года, я нахожусь на Медузе почти ежегодно (последние три года – точно), и невольно отслеживал миграцию приенисейской группировки таймырской популяции дикого северного. К сожалению, должен констатировать: этой группировки больше нет. Если в 2001-м году мониторинг давал мне цифру в 10 тысяч голов, то, постепенно снижаясь, за эти годы группировка сошла на нет – в этом году прошёл всего один олень!
– Это очень печальное известие… Сотрудники Заповедников Таймыра уже несколько лет бьют тревогу по поводу плачевного состояния таймырской популяции… Может, давайте закончим на более позитивной ноте?
– Давайте. Показателем раннего потепления стала миграция птиц – она началась необычно рано. Белолобики – 23-24 мая прилетели. Казарки чёрные летят 9-12 июня, нынче – 5 июня. Но летело очень мало. В дельту Пясины. Там был разлив, но я думаю, дело не в нём. Оттаял рано не только Таймыр, но и Ямал и другие северные территории. Площади стало больше, и птицы могли расселиться шире. В дельте Пясины линяют неразмножающиеся птицы. Это значит, чем их там меньше, тем для популяции лучше. Значит, они размножаются. Этот посыл, я думаю, можно проверить зимой – на зимних учётах в Европе, мои коллеги получат эти результаты, и тогда всё будет ясно.
Морскую чернеть впервые на Медузе увидал – это более южный вид. Беркут залетел. Тоже редкое дело. И сезон, в целом, получился, в результате, тёплый. А с середины июля опять похолодало, и мы запустили печку на биостационаре для отопления.
– Т.е. несмотря ни на что, изменения, связанные с потеплением климата, всё же происходят.
– Безусловно.